Иногда бывают такие странные ситуации, когда невыносимо прекрасная песня, которую ты знаешь по кустарному исполнению, оказывается у изначального исполнителя настолько загубленной, что, кажется, идея оказалась больше самого автора и раздавила его. Сегодня мне хочется рассказать об одной песне, которую я уже лет семь периодически мурлыкаю себе под нос: "Esta madrugada" ("Эта ночь") испанской певицы Amaral. Услышала я её впервые в школе в исполнении одной талантливой девочки на одном из посольских вечеров (когда-нибудь расскажу об этой замечательной детали ранних лет моей жизни). За несколько репетиций я выучила её наизусть, не зная ни автора, ни исполнителя. Только очень красивый текст и запоминающийся мотив.

"Прошло время, — пела девочка, — а я так и не перестала тонуть в старых мечтах и вспоминать о концертах в барах. Прошло время, и я не знаю, зачем я это тебе рассказываю: может, я больше не так наивна, как была, а может, это всё боль; этот рассвет морозит душу, и я хочу проснуться, потому что этот недобрый час не может длиться на самом деле". Девочка пела о мучительном спокойствии ночи, о беззвёздном небе Мадрида, о городе, который поглощает её, о рассвете, который никак не наступит, а я слушала её и впитывала каждое слово этого текста.

Спустя годы я нашла студийную версию песни и погрузилась в уныние: это на самом деле дурацкая поп-песенка. Ни атмосферы, ни чувств, ничего.

А сегодня я совершенно случайно наткнулась на статью, в которой упоминалась эта песня. Открытия совершать никогда не поздно. Оказалось, что не зря текст произвёл на меня такое впечатление: он был написан после главной трагедии в жизни современной Испании, взрывов на вокзале Аточа, и описывает всеобщее состояние и атмосферу, которая царила в городе в ночь после трагедии.

Вот относительно вменяемое живое исполнение:



Я хорошо помню 11 марта 2004 года. Учительница испанского чуть задержалась к началу урока. Наконец она вошла, нетвёрдо дошла до стола, опёрлась на него и начала сбивчиво рассказывать, что в её стране произошла большая трагедия. Она говорила о поездах и взрывах так мягко и так тактично, как нужно рассказывать о таком десятилетним детям. Потом она попросила нас встать и просто помолчать немного — кажется, это была первая минута молчания в моей жизни. А после, пока остальные переваривали в себе эту тяжёлую информацию, я догадалась задать простой вопрос: всё ли в порядке с её родными и друзьями. Она посмотрела на меня с благодарностью и ответила, что да, да, да, всё в порядке, спасибо, Анита, не стоит беспокоиться.

Вечером я узнала, что поезда шли в Мадрид из её родного города.

Спустя восемь лет мы с ней, уже в качестве моей старшей подруги, будем сидеть в поезде Алкала де Энарес-Мадрид. Когда поезд прибыл на Аточу и мы вышли из вагона, она невзначай обронила фразу "А ведь мы ехали сейчас в том вагоне, который взорвался первым". Даже те, кого эта трагедия не коснулась, знают про неё всё до мельчайших подробностей.

А поезда из Алкалы всё так же приходят на второй путь самого красивого вокзала, на котором мне довелось когда-либо побывать.