Воспользуюсь форматом прошлого года, так как маршрутные квитанции — всё ещё единственное божество, в которое я верю.
Статистика года: опять 14 полётных сегментов (плюс один неиспользованный), цифра начинает стабилизироваться. 25 городов в шести странах, где я задерживалась дольше, чем на пару-тройку часов, 20 городов посещены впервые.
Цифры года: их две. 15 — столько часов я провела в автобусе, идущем по маршруту Кёльн Норд (Леверкузен) — Венеция Местре, решившись на это из-за жизненной необходимости обнять Штефа Кисслинга. И 4410 — высота в Дингбоче, где Большая гора за меня решила, что дальше мне не надо.
Место года: лестница на набережной Рейна в Дюссельдорфе, где я оказывалась в этом году уже трижды, потихоньку становится для меня таким же — не люблю эту фразу, но — «местом силы», как и колонна Святой Анны в Инсбруке.
Открытие года: фликсбусы в миллион раз удобнее и приемлемее любых поездов.
Умение года: алилуйя, я научилась если не спать, то хотя бы впадать в анабиоз в транспорте, который позволяет хоть как-то экономить энергию и время.
Момент года: наверное, назову первый день шатания по Гималаям, вернее, вечер, когда я выползла в кафешку рядом со своим лоджем в Монджо, смотрела на стелющиеся по склонам низкие облака и понимала, что только что сдала главный экзамен за свои двадцать четыре года жизни. Потому что когда пришло время сделать выбор, касающийся собственного опыта, здоровья и безопасности, я единомоментно осознала, что мне ничего не страшно. Вообще ничего. Я ничего не боюсь — абсолютно и совершенно. Я просто не знаю, что такое испытывать страх перех чем-либо. И это осознание полной свободы перед собственным разумом даёт такой мощный толчок к ощущению, что ты можешь вообще всё, что никаких границ не существует, потому что у тебя есть самый ценный человек, и это ты сам, что я не знаю, были ли в моей жизни осознания чего-либо мощнее и полезнее.
И к более жизненным вещам:
Рабочий ачивмент года: пожалуй, то, как меня наконец-то принял баскетбольный мир. Ты приходишь в пресс-центр, а к тебе подлетает обняться-поцеловаться толпа знакомых людей, потому что тебя все знают, а когда ты не доходишь, тебе передают приветы через коллег. Ты выбиваешь себе плюшки и эксклюзивы, взамен получая нескончаемое удовлетворение от сделанного. И даже уход Милоша не так сильно нарушил эту выстроенную систему.
Жизненный ачивмент года: убить за год себе обе лодыжки до хронических проблем это надо было постараться.
Ощущение года: наконец-то это был год Любви. Именно так, с большой буквы, той самой, универсальной, служащей движущей силой для вселенной, этакой новой интерпретацией Логоса с щепоткой христианской догматики, потому что тезис «Бог есть любовь», конечно, верен, но в моей системе координат именно сама Любовь это и есть божественная субстанция, да и сам Бог в некотором роде, если бы в моей голове была такая религиозная категория. Я несколько лет прожила с этим ощущением, ускользающим с кончиков пальцев — но в 2017-ом оно вернулось и больше никуда не ушло. Пару раз я принимала его за накатывающее ощущение влюблённости в конкретных людей — но нет, это всё куда большее и куда более всепоглощающее чувство. И его во мне хватает абсолютно на всех — на кого-то больше, на кого-то меньше, на знакомых и тех, кого я знаю полчаса. Но это главный принцип моего существования, так было всегда и всегда будет.
Потеря года: её не было, потому что я научилась отпускать и людей, и вещи, и места. Я спокойно прощаюсь с теми, кто был когда-то дорог, я, как оказалось, могу без проблем приехать в последний раз в место, где провела всё детство, и даже не расплакаться, а к вещам у меня давно совершенно буддистсткое отношение — вещи вообще не имеют никакого настоящего значения.
Приобретение года: вот это самое осознание того, что я больше ничего в этой жизни не боюсь.
Песня года: однозначно эта, потому что:
Wir liegen lachend in den Trümmern und fühlen uns frei
wir sind 30 Fuß high und steigend,
zu Hause ist da, wo man sich vermisst,
doch wir glauben an ein Licht, das niemals erlischt
wir sind 30 Fuß high und steigend,
zu Hause ist da, wo man sich vermisst,
doch wir glauben an ein Licht, das niemals erlischt